Сергей Худиев: «Может ли женщина быть епископом»

На днях впервые за пятисотлетнюю историю англиканства архиепископом Кентерберийским была избрана дама – 63-летняя Сара Муллали. Епископка (или епископиня? епископесса? Не очень понятно, как это сказать по-русски) известна как сторонница абортов и церковного благословения однополых пар.

Это событие было отпраздновано либералами и оплакано консерваторами внутри англиканского сообщества. Движение GAFCON, объединяющее консервативных англикан, выступило с заявлением, в котором, в частности, говорится: «Это назначение разочаровало англикан по всему миру, поскольку церковь Англии выбрала лидера, который еще больше разделит и без того расколотое сообщество... Еще большее беспокойство вызывает то, что она не соблюла свои обеты, данные при рукоположении. Когда ее рукоположили в 2015 году, она дала клятву "изгонять и отвергать все чуждые и ошибочные учения, противоречащие Слову Божьему". Однако вместо того, чтобы изгонять такие учения, епископ Муллали неоднократно продвигала небиблейские и ревизионистские взгляды на брак и сексуальную мораль».

В самом деле, можно было бы найти какую-то менее скандальную фигуру – чтобы Кентербери мог и дальше оставаться духовным центром для англикан всего мира. Но продвижение либеральной повестки оказалось важнее.

Почему на это событие стоит обратить внимание?

Во-первых, потому, что англиканская церковь, охватывавшая значительное число людей в странах бывшей Британской империи (и не только), до недавних пор сохраняла значительное влияние в мире. И ее ускоряющийся распад – не маленький, по историческим меркам, процесс.

Во-вторых, потому, что этот пример показывает траекторию, по которой неизбежно движется любое христианское сообщество, которое начинает подчиняться внешнему миру.

Люди часто с непониманием (или даже обидой) воспринимают нежелание православной церкви рукополагать женщин в священный сан. Однако с таким рукоположением связано два вопроса.

Первый – о богословии: может ли женщина быть духовным отцом?

Есть призвания, уникальные для того или другого пола. Даже очень заботливый и добрый мужчина не может быть матерью, даже очень рассудительная и ответственная женщина не может быть отцом.

Превыше всех творений, превыше херувимов и серафимов, церковь почитает женщину – пресвятую Богородицу Марию. При этом сам Христос – мужчина. Он избрал двенадцать апостолов – мужчин, миссия учить и совершать Таинства была возложена на них и их преемников – епископов. Священник действует от имени Христа и являет Его перед церковью. Когда он произносит: «Приимите, ядите, Сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов» – это Христос говорит его устами, и это не должность, на которую можно претендовать, – это служение, к которому призывает Бог через церковь.

Ломать порядок, установленный самим Господом и хранимый церковью уже две тысячи лет, православные находят недопустимым.

Но есть и второй вопрос – кто вообще решает, как должна быть устроена церковь?

Кто может обладать внутри нее властью и авторитетом? Требования женского священства исходили и исходят извне, от светского общества, которое вообще не интересуется богословием – а просто пытается навязать церкви свои стандарты.

Проблема с женским священством не только в нем самом, но и в том, что его принятие – это часть подчинения церкви внешним по отношению к ней силам. Неслучайно в протестантском мире это первый шаг, за которым следует принятие гомосексуализма, абортов и полный отказ от авторитета Писания в пользу авторитета текущей мирской идеологической моды.

Кентербери – печальный пример этого. Как так получилось?

Одна из причин этого – государственный статус англиканской церкви. Ее главой является монарх, нынешний Карл III.

Такое положение дел существует с XVI века, когда эта община возникла в результате «реформации сверху». Король Генрих VIII хотел развестись со своей женой, испанской принцессой, на это нужно было разрешение папы римского. Папа не хотел ссориться с испанским королем  и разрешения не давал – и Генрих просто порвал с Римом и объявил себя главой английской церкви, попутно разграбив монастыри в своем королевстве.

Когда люди слышат о «государственной церкви», им представляется мрачный религиозный гнет над государством, которое, будучи на побегушках у церкви, железной рукой насаждает благочестие.

С реальными государственными церквями дело обстоит ровно наоборот – это государство диктует церкви, в том числе в вопросах ее веры и внутреннего устройства.

Когда общество в целом является христианским и власти, хотя бы внешне, привержены традиционному учению, это не так заметно.

Но когда государство становится религиозно индифферентным, оно требует себе такой же неверующей церкви. При этом государственный статус церкви порождает ситуацию, когда светские политики считают себя вправе указывать церкви в вопросах ее внутреннего устройства.

Когда принималось решение о введении женского епископата, тогдашний премьер-министр Дэвид Кэмерон заявил: «Я хочу сказать очень ясно – пришло время для женщин-епископов. Оно пришло уже очень давно. Церкви нужно принять это... Я думаю, что для церкви Англии важно быть современной церковью, в контакте с сегодняшним обществом, и я думаю, что это ключевой шаг, который следует cделать».

Такое внешнее давление привело к тому, что англиканская церковь стала следовать за нравами светского общества – разве что только с некоторым заметным временным лагом, постепенно одобряя и принимая то, что светские политики одобрили и приняли годами раньше.

Это привело к несчастной ситуации, когда англиканские иерархи пытались понравиться всем – и в итоге всех страшно раздражали.

Традиционных христиан – тем, что они уходят от библейского учения, своих светских критиков – тем, что уходят от него недостаточно быстро.

В этом отношении характерно, например, «благословение однополых пар», которое поддержала Муллали, – традиционные христиане (обоснованно) видят в этом отход от Библии, а гей-активисты страшно разгневаны тем, что им предлагают только «благословение», а не полноценное венчание, как разнополым парам.

Эта странная политика компромиссов и полупрогибов, которые не устраивают решительно никого, при неуклонном (хотя и запаздывающем) следовании за либеральным светским обществом, не могла не привести к снижению влияния и посещаемости церквей.

Впрочем, как показывает практика, любые общины, которые прогибаются под требования внешних обстоятельств, быстро теряют прихожан – прогрессивная общественность туда как не ходила, так и не ходит (зачем бы ей?), те, кто верит, сбегают к православным или католикам.

Путь либеральных реформ есть путь самоликвидации – и англиканская церковь служит этому печальным примером.

Сергей Худиев

публицист, богослов

Источник: Взгляд